Я именно такой, каким выгляжу, если приглядеться (с)
«Ночной ветер врывался в окно лёгкими вздохами. Путался в волосах, холодил кожу и кружил по комнате, нашёптывая что-то невнятное. А с неба смотрели Звёзды – такие громадные и близкие, какие бывают только летом.
Больше всего он любил июнь за его ночи.
Подняться в библиотеку он себя еле заставил. И дело было даже не в винтовой лестнице – хотя и в ней тоже – просто входить в эту комнату почему-то не хотелось. Вообще не хотелось. Никогда больше.
Ватная слабость никуда не исчезла, и каждое движение отдавалось в ушах тонким звоном. Он терпел. И с каким-то необъяснимым, почти садистским наслаждением призывал Свет, через тошноту и головокружение выжигая собственную магию из собственного же творения.
Вот ведь нашёл радость – прятаться в закоулках чужого мира… В толпе людей, где твоя магия – запредельна, где нечего искать и ждать – нечего! Где ни одна живая душа никогда не поймёт, кто ты. И на что ты способен. Где никто даже в бреду не сможет представить себе, куда ты уходишь в безлунные ночи. И что шепчешь во сне…»
Больше всего он любил июнь за его ночи.
Подняться в библиотеку он себя еле заставил. И дело было даже не в винтовой лестнице – хотя и в ней тоже – просто входить в эту комнату почему-то не хотелось. Вообще не хотелось. Никогда больше.
Ватная слабость никуда не исчезла, и каждое движение отдавалось в ушах тонким звоном. Он терпел. И с каким-то необъяснимым, почти садистским наслаждением призывал Свет, через тошноту и головокружение выжигая собственную магию из собственного же творения.
Вот ведь нашёл радость – прятаться в закоулках чужого мира… В толпе людей, где твоя магия – запредельна, где нечего искать и ждать – нечего! Где ни одна живая душа никогда не поймёт, кто ты. И на что ты способен. Где никто даже в бреду не сможет представить себе, куда ты уходишь в безлунные ночи. И что шепчешь во сне…»