06.06.2009 в 00:21
Пишет Рей Кано:читать дальшеУ меня ломка, а ты – как наркотик. Такой недоступный, такой отдаленный.
Улыбаешься, пьешь, и шуточки емкие, а во мне отзывается, что я непригоден. К нашим рассветам, закатам в обнимку. Глупый. Как в старое, доброе время. Молчали часами. За тебя – на край света, а слезы были просто забвеньем. Ты меня слышишь? Помнить – отвага. А я такой трус, в это мгновенье. Ты обернулся, все вроде в порядке, я первым не сделаю даже полшага.
----------
читать дальшеОщущения от прошлой ночи во всем. В смятых рубашках, чудно́ перекрутившихся рукавами, в брюках, небрежно кинутых на спинку стула. В подрагивающих пальцах, будто все еще касаются кожи на бедрах, а на самом деле просто держат чашку с крепким чаем.
Капли дождя ударяются в стекло с тяжелым звуком, словно пытаются его разбить. На столе валяется горячий гамбургер, который только что принес из кафе напротив. Брату, сам есть не хочешь. А он в ванной. И есть время выкурить сигарету, привести мысли в порядок и переложить воспоминания-ощущения в копилку подсознания. Чтобы не мешали работе.
Например, о том, что у него были влажные волосы от пота. Или как глаза потемнели, когда он кончал. Или о том, как его пальцы сжимают простынь. Потому что он боится так же вцепиться в волосы любовнику, принуждая действовать быстрее. Это все подождет, до следующего раза, а сейчас есть утро, горячий чай, его завтрак и ливень на улице. И брат, который вышел из ванной, и теперь рыщет по комнате в поисках полотенца
- я же просил не курить в номере.
Сигарета с шипением гаснет в свежевымытой пепельнице.
URL записиУлыбаешься, пьешь, и шуточки емкие, а во мне отзывается, что я непригоден. К нашим рассветам, закатам в обнимку. Глупый. Как в старое, доброе время. Молчали часами. За тебя – на край света, а слезы были просто забвеньем. Ты меня слышишь? Помнить – отвага. А я такой трус, в это мгновенье. Ты обернулся, все вроде в порядке, я первым не сделаю даже полшага.
----------
читать дальшеОщущения от прошлой ночи во всем. В смятых рубашках, чудно́ перекрутившихся рукавами, в брюках, небрежно кинутых на спинку стула. В подрагивающих пальцах, будто все еще касаются кожи на бедрах, а на самом деле просто держат чашку с крепким чаем.
Капли дождя ударяются в стекло с тяжелым звуком, словно пытаются его разбить. На столе валяется горячий гамбургер, который только что принес из кафе напротив. Брату, сам есть не хочешь. А он в ванной. И есть время выкурить сигарету, привести мысли в порядок и переложить воспоминания-ощущения в копилку подсознания. Чтобы не мешали работе.
Например, о том, что у него были влажные волосы от пота. Или как глаза потемнели, когда он кончал. Или о том, как его пальцы сжимают простынь. Потому что он боится так же вцепиться в волосы любовнику, принуждая действовать быстрее. Это все подождет, до следующего раза, а сейчас есть утро, горячий чай, его завтрак и ливень на улице. И брат, который вышел из ванной, и теперь рыщет по комнате в поисках полотенца
- я же просил не курить в номере.
Сигарета с шипением гаснет в свежевымытой пепельнице.